-
читать дальше Привет, давно тебя не было. Как дела?
Владик улыбнулся ей, как старой знакомой, протирая очередной стакан.
- Никак – голос был резкий, но приятный. Немного усталый, немного обиженный. Похожий на серебристый плеск волн. Завораживающий.
- Да, разумеется, никак – с готовностью согласился Владик.
Всё равно спорить было бесполезно. Могла ответить «Потрясающе» или «Никак», вся равно это ничего не имело бы общего с правдой о её делах. А её дела с её настроением. Это Владик уже понял.
- Думаю, коньяк и шоколадка? И… кофе – он сделал пассы руками, словно иллюзионист или, как это сейчас модно называть шарлатанов, экстрасенс – Угадал?
Она улыбнулась одними терракотовыми губами. Значит, угадал.
А если не рассмеялась – значит всё скверно. Вот и вся арифметика.
И не первый год Владик стоит за стойкой, чтобы не научится понимать таких очевидных вещей.
Разве у меня может быть что-то плохо? – она сделала глоток кофе. – Всё как обычно изумительно хорошо. Настолько хорошо, что хочется пойти и застрелиться. Представляешь, всё идёт, как по маслу. И на работе тоже. Хоть бы какая-нибудь пакость, разрушающую привычную чёрно-белую ленту…
Она посмотрела на него.
Господи, вот что он ненавидел в этой жизни – так это её взгляд. Черный, пронзительный. Который ловит, как муху сачком и тянет-тянет-тянет. Душу хочется продать за такой взгляд, чтобы чувствовать его каждый день, или спрятаться под стойку, чтобы вовсе не видеть. Сложно сказать, что было бы правильней.
Наверное, нормальный человек выбирал второе.
А Владик считал себя нормальным.
Так что он опустил взгляд в стойку и взял следующий стакан.
- И чего тебе так не живётся. Судя по костюму… - Владик быстро окинул дамочку взглядом - … судя по костюму, тебе сделал предложение, как минимум Принц Уэльский. Или наш отечественный Олигарх, из тех что побогаче и пооккультуренней. Грех жаловаться, честное слово.
Она медленно пила кофе, периодически чередуя его с бокалом коньяка.
Сколько ей было лет?
Точнее сказать, сколько ей было лет по паспорту.
Владик никогда не решался спросить, считая, что длинный, излишне длинный язык ещё никогда процветанию его бара не способствовал.
А на вид…
Он мог бы сказать, что ей двадцать, когда она улыбалась. Не одними нарисованными алой помадой губами, а всем существом, глазами, голосом. Как улыбаются маленькие дети, когда ещё не знают о грязи и погани этого мира.
Но на девочку студентку она была не похожа.
Слишком чёткими и резкими были черты лица, слишком уверенным и тяжёлым бывал взгляд. Такой бывает у женщин ближе к тридцатнику, когда они плюют на создание семьи и выпинывают прежнего начальника с насиженного кресла…
Хотя, вряд ли ей было уже тридцать.
- Ну, допустим, ты плохо обо мне думаешь… - она поставила на стойку пустую уже чашку. Привычно зашуршала шоколадкой. – Олигархи и Принцы для меня – это как-то мелко. Знаешь, когда измеряешь Любовь или Жизнь в деньгах, всегда понимаешь, что продешевил. Вот сколько стоит твоя жизнь, Владик?
- Бесценна – не без гордости ответил бармен, ставя перед дамой ещё одну чашку кофе.
- Ой ли?! А то, что ты пашешь здесь по 12 часов в сутки, за… сколько ты там получаешь? Ну, скажем 20.000. руб. в месяц. Это 120 000 руб. в год. Сам понимаешь, я могу считать только рабочие часы твоего времени. А сколько хочешь прожить? Вот теперь и умножь… - она отхлебнула кофе – Даже если и дорого, но никак не бесценно. Это я ещё не стала говорить тебе о варианте ножиком в тёмном переулке. Тогда бы твоя жизнь стоила ровно столько, сколько грабитель найдёт в твоих карманах…
- В кого ты такая пессимистка? – Владик усмехнулся.
А что бы собственно он делал, если бы не нужно было ходить на работу? Наверное, то же самое. Или нет? Или принимать во внимание её предположение, что на работе он вроде как бы и не живёт вовсе. А когда тогда живёт? В 15-ти минутах ходьбы от дома и до работы? Или между звоном будильника, завтраком, натягиванием брюк. Или же, наоборот, когда протирает стаканы, после ухода всех посетителей, идёт домой, получает в лоб от жены за то, что у неё был очень плохой день. Глупо.
Что осталось? Сон?
- А почему ты не считаешь сон жизнью?
Она пожала плечами
- Потому что сон – это всегда маленькая Смерть…
Владик хмыкнул
- Ну, доктор философских наук, ты загнула.
Дамочка устало отмахнулась
- Ну, во-первых, не доктор, а кандидат. А, во-вторых, экономических наук. Мне чужих степеней не надо, свои - по стенам расклеивать лень. Сам знаешь, «Учись так, как будто тебе предстоит жить вечно. Живи так, как будто умрёшь завтра».
- И как же нужно жить? – Владик почти раздражённо тёр стакан, уже давно сияющий неприятным ослепительным блеском.
- Не знаю. Вам, живым, виднее.
Она улыбнулась и положила свою бледную изящную ладонь поверх его судорожно сцепившихся в стакан пальцев. Он почувствовал горячечный жар её кожи, её атласную гладкость. Не было в этом прикосновении ничего странного, эфемерного, электрического, но Владик почему-то выронил стакан. И ещё несколько секунд обескуражено смотрел на осколки стекла под ногами.
- Эй – она щёлкнула пальцами перед его носом, выводя его из состояния молчаливого наблюдения. – Да успокойся. Я пошутила. Прейскурант на бой посуды. Я помню.
Дамочка достала из сумки хрустящую купюру излишне крупного номинала и положила на стойку. Она всегда так делала. И никогда не брала сдачу.
- Что, печатный станок хорошо работает? – попытался улыбнуться Владик.
- Да пока не жалуюсь. – Она хрустально рассмеялась, слезая со стула. – Ну, бывай.
Он махнул ей рукой на прощание, глядя, как лёгкой почти модельной походкой дамочка удаляется из зала.
Было почему-то противно. Как будто тошнота подступила к горлу. Противно от того, что он ещё три часа будет здесь стоять и улыбаться посетителям. Хотя, почему три часа?! Он всю свою проклятую жизнь будет здесь стоять.
Да и жизнь ли?А что тогда жизнь?!
Ожидание смерти, медленное, неотвратимое. Или наоборот. Быстрое и резкое.
Как будто ты стакан. Обычный стеклянный стакан. В тебя наливают виски, пачкают тебя незнакомыми грязными губами, плюют в твоё уже мутное нутро. Тушат о твою душу сигарету, бросают окурок. А ты всё так же улыбаешься своим начищенным блеском. Уже отчаянно и натянуто. На изломе. О чём ты мечтаешь? Чтобы тебя вымыли и спрятали на полку? Но ведь ночью этот порочный круг замкнётся ещё раз. И так бесконечно. Пока однажды ты не упадёшь на пол, со звоном разлетаясь на осколки. И всё равно будет, уронила тебя хрупкая девчушка блондинистого вида в гламурном прикиде или вшивый алкаш, пропивающий здесь последние деньги. Всё равно. Всё равно, чист или грязен ты был.
Владик хмуро посмотрел на осколки.
Да, а потом вот такой вот бармен выкинет тебя в мусорное ведро и всё.
Может тогда, лёжа в выгребной яме, ты увидишь солнечный свет. Хотя, среди отбросов… Смерть всегда скверно выглядит и очень плохо… пахнет.